ПОЛНОКРОВНАЯ ЖИЗНЬ НА БЕРЕГУ СКЕЛЕТОВ

В школе я не слишком любила географию. Что интересного в том, чтобы изучать континенты и страны, где ты точно не побываешь? А иногда не слишком и хочется. Например, одно название чего стоит – Берег Cкелетов! И вокруг густым желтым нарисована сплошная пустыня – брр! И как там только люди живут? Я не понимала тогда, что это все самоуговоры из серии “виноград зелен”. Но теперь мир для нас открыт, и как только позволили обстоятельства, мы с мужем поехали в отпуск в Намибию, тем более что там оказались друзья – где только не найдешь наших соотечественников!

Страна Намибия получила название от имени пустыни Намиб (на одном из местных языков, нама, – место, где ничего нет). Пустыня занимает огромную площадь – свыше 100000 км и тянется вдоль Атлантического океана на 1900 км, от границы с Анголой (вернее, от ангольского пограничного городка Намибе) на севере до Капской провинции ЮАР на юге. Вглубь континента пустыня заходит от берега на 60-150 км, на юге она соединяется с пустыней Калахари. Намиб – очень древняя пустыня, ей около 80 миллионов лет. Это одно из самых засушливых мест на земле (всего 10-13 мм осадков в год). Берегом Скелетов обычно называют ту часть Намиба, которая лежит к северу от города Свакопмунд. Иногда в понятие “Берег Скелетов” включается вся северная территория пустыни Намиб, но чаще под ним подразумевают узкую прибрежную полосу вдоль океана с суровым климатом. Обычно здесь достаточно прохладно, но не ниже 10-16 градусов, однако иногда ветер, который всегда дует с материка, приносит из глубины пустыни экстремальную жару, до 38 градусов Цельсия. Несмотря на отсутствие дождей, воздух здесь насыщен влагой благодаря туманам.

Откуда произошло название “Берег Скелетов”? Ну конечно же, есть предания о том, что здесь находили останки потерпевших кораблекрушение, но не уверена, так ли это на самом деле. Океан здесь очень бурный, штормы бывают часто, и немало судов, выброшенных на прибрежные скалы, нашли здесь свой конец. Поэтому иногда под “скелетами” имеют в виду остовы погибших кораблей, оставшиеся лежать на пляжах как напоминание о бренности всего живого. Иногда они находятся далеко от моря – так, обломки немецкого судна”Эдуард Болен” лежат в полукилометре от берега, в этом нет ничего странного, так как пустынные ветры постоянно несут к океану песок и отодвигают береговую линию на запад. Если жертвы кораблекрушения и могли остаться в живых, добравшись до берега, то дальнейшая их судьба была печальной. Без еды и, главное, пресной воды выжить невозможно, а добраться до людских поселений сквозь пустыню было нереально. Но есть и менее драматичное объяснение, почему это место называется “Берегом Скелетов”. В свое время в здешних водах процветал китобойный промысел, и до сих пор здесь можно найти немало китовых костей.

Несмотря на суровый климат и дурную славу, люди сейчас здесь бывают и порою даже живут. На юге Берега Скелетов, как и на всем побережье, располагаются рыбацкие лагеря. Рыбалка – одно из самых любимых увлечений намибийцев, и немало иностранных туристов приезжают сюда, чтобы порыбачить. На севере, от устья реки Угаб до устья реки Кунене, расположен Национальный природный парк “Берег Скелетов”; причем он разделен на две части. На южную территорию парка въезд свободный, а на северную, самую дикую, допускаются только организованные группы туристов по специальным пропускам, и то только в дневное время. Наверное, чиновникам Министерства туризма и окружающей среды вовсе не хочется, чтобы Берег Скелетов снова оправдал свое название. Впрочем, есть более простое объяснение – здесь большие залежи алмазов.

Казалось бы, пустыня – какое там может быть биоразнообразие? На самом деле, жизнь здесь кипит! Наше знакомство с прибрежными обитателями состоялось, впрочем, не на самом Берегу Скелетов, а на 30 километров южнее его “официального” начала. От Свакопмунда на юг ведет шоссе в Уолфиш Бэй, который, в отличие от курортного Свакопмунда, места расслабления и отдыха, “рабочая лошадка”: это морской порт, город моряков, грузчиков и рыбаков. Основанный китобоями, Уолфиш Бэй всегда принадлежал Англии, а не Германии (Намибия была немецкой колонией до 1915 года ). Город как бы зажат между океаном и пустыней. Если отъехать от него на километр вглубь Намиба, то прямо возле дороги увидишь маленькое озерцо посреди песчаных дюн, а в нем – фламинго. В большом количестве. Вид потрясающий – розовые прекрасные птицы среди выгоревшей желтой пустыни! Когда подходишь к ним с фотоаппаратом, они все-таки предпочитают перебраться к дальнему берегу. Мы были в Намибии в августе, и птиц было не так много, большинство улетело на зимовку. Летом здесь обитают громадные стаи, целые тучи. Это смешанные колонии малых фламинго и больших, иначе розовых или обыкновенных, фламинго.

Полюбовавшись птицами и пощелкав камерой, мы поехали дальше вглубь пустыни, надеясь отыскать еще соленые озерца с фламинго. Тщетно! Это была голая пустыня, без единого проблеска зелени или чего бы то ни было живого. Тем не менее она меня очаровала. почему, до сих пор не могу понять. Очень странные ощущения; кругом пески, и только пески, и удушающая жара, хотя только что на побережье мы кутались в куртки, спасаясь от пронизывающего ветра. Километров через 20 наконец появились признаки жизни – одиноко стоящая посреди пустыни каменная кирха, протестантская церковь, скорее всего заброшенная – как до нее доберутся прихожане? Потом мы увидели ослика, жарившегося на солнце. Впереди показался какой-то зеленый оазис со строениями, но почти у ворот поселка мы повернули назад – пора было возвращаться. Позже мы узнали, что это был Международный исследовательский экологический центр Гобабеб, жалею, что не зашли.

Собственно говоря, за фламинго можно было и не гоняться – их большая стая прекрасно себя чувствует прямо в море, в мелководной лагуне рядом с бухтой Уолфиш Бэй. Мы подплыли к ним совсем близко на прогулочном катамаране. Дважды в день от пирса рядом с грузовым портом отходят экскурсионные суда с туристами, и эта экскурсия оказалась одним из самых замечательных впечатлений о Намибии.

Фламинго были сами по себе, изящно переступали с ноги на ногу, как бы танцуя, переговаривались между собой, опускали клювы в воду, процеживая “питательный бульон” из мельчайших ракообразных и водорослей. А многие другие пернатые обитатели бухты предпочитают добывать пищу не самостоятельно, а при помощи человека, в первую очередь пеликаны и чайки. Впрочем, чайки живут повсюду, а так близко пообщаться с пеликанами нам удалось в первый раз.

На юге Африки живут розовые пеликаны (по-английски – “большие белые”), размах их крыльев достигает трех с половиной метров, а весят они порой до 15 килограмм. Никто пока еще не изучал их с точки зрения птичьего интеллекта, но судя по всему, они отнюдь не глупы. И весьма сообразительны, когда речь идет о том, чтобы добывать еду с наименьшими потерями энергии. Так, в западной Капской провинции ЮАР пеликаны, вместо того чтобы ловить рыбу, приспособились питаться птенцами капских олуш, редких птиц, чье существование как вида находится под угрозой. Когда рыбные запасы в море истощились из-за перелова, пеликаны, живущие на острове Дассен, занялись пресноводной рыбалкой, потом переключились на тушки цыплят, выброшенные с ферм как ненужный мусор. После того, как этот источник пищи прекратил свое существование, они повадились разбойничать на острове Малгас, где находится большая колония капских олуш, примерно четверть всей популяции. Каждый день большие орды налетчиков прилетают на Малгас. Пеликаны заглатывают птенцов, оставшихся без присмотра родителей, бывает, что эти птенчики весят до двух кг, лишь бы в клюв (то есть в горловой мешок) поместились. Иногда пиратам и летать далеко не приходится – на своем собственном острове Дассен они стали охотится на птенцов бакланов и чаек. Эта колония розовых пеликанов процветает.

Повсюду, где люди ловят и разделывают рыбу, возле них крутятся морские звери и водоплавающие птицы в надежде ухватить кусочек. Пеликаны в Уолфиш Бэй в этом отношении особенно наглые. Недалеко от пирса стоит на приколе плавучий док, который наш гид Эрвин Теске назвал “домом отдыха пеликанов” – правда, они облюбовали его вряд ли только ради отдыха: сверху очень удобно высматривать места, где можно поживиться. Летать такой тяжелой птице непросто, особенно взлететь, поэтому, чтобы не тратить лишние силы, они направляются к конкретной цели – в данном случае к нашему катамарану. Всего на нашем суденышке в разное время побывало пять или шесть птиц, и они охотно отрабатывали свое довольствие: позировали перед камерами, позволяли делать с собой селфи и даже себя гладить – и все это за небольшие кусочки рыбы. Самки немного мельче самцов, и их легко различать: у девушек глаза обведены оранжевым (вокруг глаз голые участки кожи ярко-оранжевого цвета). Одна пеликаниха оказалась любимицей нашего гида, они чуть ли не целовались, и по его команде она выполняла некоторые трюки: в частности, активно пыталась клюнуть одного из зрителей, который чем-то не угодил то ли ей, то ли Эрвину. Естественно, у нее было имя (увы, я его не запомнила), как и у остальных пеликанов, которые к нам прилетали. Словом, “дикие птицы”… В воде я ни одного пеликана не видела, и это понятно – кроме экскурсионных катамаранов, в море много рыбацких судов.

Эта наша поездка была на редкость удачной – полчаса вокруг нас кружили дельфины, катаясь на волнах (это были афалины). Увидели мы также и редкое в этих водах зрелище – вынырнувшего из пучины морской пингвина. В Намибии капские пингвины живут только на Пингвиньих островах немного южнее Уолфиш Бэй, в морском заповеднике Людериц. Там же, на этих островах, обитает великое множество других морских птиц, это разнообразие объясняется богатой кормовой базой, огромными рыбными ресурсами.

Холодное антарктическое Бенгельское течение, идущее с юга Африки вдоль Атлантического побережья, приноcит с собой биоорганику, а апвеллинг (перемешивание глубинных и поверхностных слоев воды), возникающий из-за постоянно дующих с материка ветров, поднимает к поверхности биогенные элементы, ускоряющие рост планктона. Рыбы хватает на всех – и на людей, и на птиц, и на зверей, то бишь на дельфинов (их тут обитает три вида) и капских морских котиков.

Собственно говоря, наша экскурсия так и называлась – поездка к котикам, все остальное – дополнительно. Первый тюлень залез на корму, едва мы отошли от пирса, но он был очень большим, и Эрвин отправил его обратно – он побоялся, что на судне слишком много детей, и мало ли что могло случиться… Так что нам пришлось довольствоваться прелестным малышом, которого могли без опаски погладить не только взрослые зрители, но и совсем юные. Как выяснилось, на катамаран к Эрвину обычно приходят 4 – 5 одних и тех же зверей – как их назвать – прирученные? Ручные? Полудикие? Самой дальней точкой нашей поездки было лежбище котиков на песчаной косе, выдававшейся глубоко в море. Удивительно удобно организованное лежбище: котиков множество, но у каждого из них было свое личное пространство. Перед лежбищем изящные звери плавали в воде, порою красиво выпрыгивая, непонятно было, ловили ли они рыбу или просто играли. Словом, прекрасное зрелище для цивилизованных туристов.

Менее цивилизованные в поисках тюленей отправляются дальше на север, к мысу Кейп Кросс. Мыс Креста – так назвал его первооткрыватель, португалец Диогу Кан в 1485 году. Почему-то он не поплыл дальше на юг, как было в планах экспедиции, а вернулся в Европу, предварительно поставив здесь крест (падран). Сейчас тут находится его точная копия, а оригинал хранится в одном из музеев Берлина. Мы приехали в Кейп Кросс вечером, уже в темноте, и остановились в прибрежной гостинице. Выйдя полюбоваться со смотровой площадки на море, мы не увидели ничего из-за сплошного холодного тумана, который проникал до костей. Утром туман рассеялся, и мы отправились в Заповедник Кейп-кросс – самое большое лежбище котиков на Берегу Скелетов и единственное, куда пускают туристов.

Всего в Намибии живет 2,5 миллиона капских котиков – больше, чем людей. Зеленые давно воюют с Намибийскими властями из-за периодического их отстрела. Пусть я навлеку на себя гнев зоозащитников, но, как и местные ученые, я глубоко убеждена, что котиков здесь слишком много, и отстрел необходим. Периодически дохлых зверей находят на берегу, в том числе на пляжах городов и поселков, и падальщики не успевают с ними справляться. Скученность может в любой момент привести к эпизоотии. Сейчас, например, на Пингвиньих островах свирепствует смертельный вирус птичьего гриппа, гибнет множество и так вымирающих африканских пингвинов, и сделать с этим пока ничего не могут. Отстрел котиков производится очень бережно: весной на несколько дней закрывают заповедник для туристов, охотники убивают точными выстрелами из ружей с глушителями молодых животных, не беспокоя остальных – всего около 10 % от местной популяции (и 2% от общей). Жестоко? Но необходимо.

Котики в Кейп Кросс занимают весь пляж, некоторые лежат даже на стоянке автомобилей – пусть далеко от моря, но зато совершенно безопасно, людей они не боятся совсем. Другие забираются на скалы, нависающими над прибоем. Валяются все вповалку, впритык друг к другу, иногда на спине соседа, в основном отдыхают и спят, только несколько молодых достаточно вяло выясняют отношения. Кажется, что животные занимают все пространство до горизонта. Для туристов построен специальный огороженный мостик вдоль всего лежбища, многие в масках, которые совершенно не защищают от невыносимого амбре – но, оказывается, иностранцы боятся не запаха, а эболы. которой в Намибии заразиться невозможно. Меня же эта вонь преследовала потом весь день уже в машине.

Между котиками бродят шакалы, удивительно, как они находят хоть какое-то свободное пространство для передвижения. Считается, что шакалы подбирают мертвых детенышей, а при случае воруют и живых малышей. Но котики, высшие хищники в этих водах, на берегу вовсе не являются верхним звеном пищевой цепи. Ими питаются многие. Даже шакалы. Береговые чепрачные шакалы крупнее тех, кто живет вдали от моря, и ярче окрашены, одно время даже считали их отдельным подвидом, но нет, по генетике они не отличаются, значит, все дело в полноценной сытной еде. Биолог Сергей Паракецов, который был в этой поездке с нами, не раз участвовал в экспедициях на атлантическом побережье. Однажды в местечке Меоб Бэй он наблюдал, как объединенная стая из 30 примерно шакалов набросилась на большого самца и его одолела. Шакалы – моногамные животные, живут парами, и надо было иметь хорошую мотивацию, чтобы так соединить силы. По свидетельству замечательного этолога Ясона Бадридзе, псовые в особых условиях, например, когда пропадает их привычная добыча, могут объединяться в большие стаи, чтобы справиться с теми животными, которые из-за размера и силы не входят в их обычный рацион.

Вообще хищники, живущие на Берегу Скелетов, из-за скудости привычной пищи все чаще переключаются на сифуд, основу которого составляют все те же котики. Так, бурые гиены, скрытные ночные животные, которых больше всего на севере Намибии, периодически охотятся на котиков. Бурые гиены намного меньше их пятнистых процветающих родственниц, размером с крупную собаку, у них длинное тело, шерсть коричневая, а голову и шею покрывает грива. У этих самых малочисленных представителей семейства гиеновых крепкие несоразмерно большие черепа и мощные челюсти, даже полувзрослые щенки легко разгрызают кости. Живут они кланами из четырех- шести животных во главе с доминантными самцом и самкой. Альфа-самка приносит щенков чаще от бродячих самцов, нежели от главы семьи, но выкармливают потомство все члены клана. На Берегу Скелетов они устраивают логово не рядом с морем, а подальше, в дюнах или гористой местности, нередко в пещерах. Бурые гиены скорее падальщики, чем хищники, при этом падальщики агрессивные, в своих родных местах они пасуют только перед львами и пятнистыми гиенами, легко отбирая добычу, например, у леопардов. И, забыв о том, что основная их пища – падаль и чужая убоина, они убивают котиков. Пара гиен легко справляется с молодым животным, а потом они утаскивают добычу к себе в пещеры, порою за тридцать километров. Увидеть бурую гиену на воле можно только в темное время суток, это большая удача, (если, конечно, после этого останешься в живых, так что лучше с ними не сталкиваться). Сергей Паракецов до сих пор вспоминает горящие глаза этих гиен в ночи, и это не слишком приятное воспоминание.

Бурые гиены не зря боятся львов – при встрече те их убивают, как любых конкурентов, а на Берегу Скелетов порой и съедают. При случае львы могут съесть и шакала. Бывает, они и падалью не пренебрегают – иногда на пляжи выбрасывает туши мертвых гринд. Сифуд – сифудом, но когда есть хочется, то съешь и падальщика, хотя обычно их останки хищники не трогают. А львы – безусловно высшие хищники на Берегу Скелетов. Как и во всей Африке.

В 80-90ые годы прошлого века на Берегу Скелетов львов практически не осталось – их истребили из-за конфликтов с людьми, а, главное, из-за Пограничной войны (войны на границе Анголы и Намибии, до 1990 года входившей в Южно-Африканский Союз). Но в начале нашего века они там снова появились, официально — в 2005 году, теперь они под охраной закона, стрелять в них запрещено. Вообще Намибия — одна из очень немногих стран Африки, где поголовье диких животных не уменьшается, а увеличивается, это же касается и львов. Когда мы пересекали область Эронго по дороге в “Живой музей” бушменов, то по пути увидели совершенно новый дорожный знак “Осторожно, львы”. А на одном из самых популярных туристических маршрутов – к раскрученной и всячески распиаренной “Белой даме” в пещере Маак у Брандберга – львы создали настоящую проблему. “Белая дама” – это наскальная фреска народа сан возрастом около 3500 лет, по ее поводу много копий было сломано: кто-то считает, что это каким-то образом попавшая сюда рыжеволосая европейка, кто-то – что она вообще пришелица из космоса. Скорее всего, это изображение не женщины, а шамана в традиционном облачении и “рабочей” раскраске. Но, как бы там ни было, от места, где останавливаются туристические автобусы и джипы, до пещеры надо идти по тропинке около 40 минут. А теперь тут поселился прайд львов. И что делать – не стрелять же в них? Закрыть маршрут – сколько же будет недовольных! По-моему, единственный выход – огородить тропу, причем не хилым заборчиком, а изгородью под током – на всякий случай.

В пустынной Намибии не так много хороших охотничьих угодий для львиных семей, новым прайдам приходится уходить на периферию, осваивать не самые удобные территории. Так львы приходят на Берег Скелетов и привыкают к необычной пище. Впрочем, кто сказал, что львы не любят сифуд? Несколько лет назад прославился один лев, который с удовольствием питался рыбой. Так как он, в отличие от наших бурых медведей, сам ловить рыбу не приучен, то он добывал ее у рыбаков. Периодически приходил на берег и лакомился их уловом. У него даже свой сайт был!

За одним прайдом на Берегу Скелетов наблюдали полтора года, тщательно подсчитывая, что они едят. На самом деле, это был неполный прайд – три молодые львицы, оставшиеся без матери, когда им еще и года не исполнилось. Они выжили, спустившись к океану по берегу ручья. Им повезло: они смогли доплыть до островка, где оставалось озерцо пресной воды. Питались они тем, что дарило им море, сначала нередко падалью, потом стали охотиться все успешнее. Конечно, в основном это были котики, детеныши, а также молодые и полувзрослые особи (разумеется, не гаремные самцы – надо быть идиотами, чтобы на них напасть). Один раз им досталась настоящая львиная добыча – антилопа орикс. Но вот дальше… Они ели дикобразов, им попалось целых два жирных экземпляра, очевидно, в суровых условиях им пришлось научиться с ними обращаться. Они съели четырех шакалов (опять-таки – ну где это видано, чтобы хищники ели падальщиков!) Сестры научились охотиться на морских птиц, они съели в общей сложности 60 бакланов, больших и капских. Впрочем, их ловить совсем просто – надо только подкараулить тот момент, когда они будут сушить крылья где-нибудь на камнях, взлететь с мокрыми перьями трудно. А вот с фламинго справиться сложнее, но справились, в их зубы попали два больших фламинго. И уж совсем смешное дополнение – два крошечных куличка, красноклювых зуйка, видно, под лапу попались (зуйки часто добывают себе пропитание на лежбищах котиков).

Бакланы – бакланами, но львы на Берегу Скелетов – реальная угроза не только для птиц и тюленей, но и для людей. Ну и нечего им мешать, пусть они вместе с другими зверями живут там по своим законам, а мы лучше посмотрим на них со стороны. Так мало осталось на земле уголков, где животные могут жить в по-настоящему дикой природе, и Берег Скелетов – один из них.

ФОТОГРАФИИ Андрея Жданова и Сергея Паракецова см. на сайте в разделе ФОТОГАЛЕРЕИ (Намибия. Котики, пеликаны и фламинго https://olgaarnold.ru/photogalleries/?envira=859)

ВИДЕО Почти “ручной” пеликан в Уолфиш Бэй (Намибия)