ЮЖНАЯ АФРИКА: СТРАНА, ГОРОДА И ЛЮДИ Иллюстрации Встреча Нового, 2014 года была для нас необычной: в Каирском аэропорту, а в час ночи уже летели дальше, погрузившись в самолет почти без потерь (не считая того, что двое членов экспедиции пытались потерять паспорта, но это им не удалось). Очутившись первого января в Йоханнесбурге, мы первым делом… замерзли: хотя по южноафриканским меркам стояла середина лета, утром здесь было совсем не жарко. Африка — Африкой, но ЮАР расположена в субтропическом поясе, а на крайнем юге, на Капском полуострове, даже в середине лета бывает весьма прохладно. Впрочем, согревшись на африканском солнышке, вскоре мы забросили вещи в арендованные машины и двинулись в путь. Сам Йоханнесбург мы миновали: этот самый большой по численности населения город ЮАР (8 миллионов человек) — криминальная столица, белым туристам там делать нечего. В некоторых районах города и ближайшем пригороде Соуэто, где живут исключительно черные, статистика преступлений самая высокая в мире. Молодежь здесь говорит на воровском, запрещенном в школах жаргоне цоциталь лучше, чем на родном языке. В Южной Африке теперь нет апартеида, никто официально не делит население на белых, черных и цветных. На самом деле при апартеиде, который существовал в ЮАР с 1948 по 1994 год, категорий для раздельного проживания было больше — существовали еще «азиаты» и некоторые другие группы населения. Были даже «почетные белые», к которым относились, например, японцы. К концу 80-ых годов ЮАР находилась в полной изоляции от остального мира, поддерживая дипломатические контакты только с Тайванем и, кажется с Израилем. Не только черные, согнанные в бантустаны, готовы были к бунту, но и многие представители белой элиты были недовольны существовавшим положением вещей — кто из моральных соображений, кто из чисто деловых (бантустаны — это места компактного проживания негров с полным самоуправлением, типа резерваций). К тому времени (началу 90-ых годов), когда начался демонтаж апартеида и «сверху», и «снизу», страна находилась на грани гражданской войны, лозунг «Убей белого» был очень популярен среди черных экстремистов. Величайшая заслуга Нельсона Манделы, перечеркнувшего свое террористское прошлое, в том, что он сумел остановить насилие. Если в 1990 году в ЮАР насчитывалось 11% белого населения, то сейчас — 9. Сравните с соседней Зимбабве; до обретения независимости это государство — тогда оно называлась Южной Родеезией— наряду с ЮАР была богатейшей страной Африки, но после того как черные, придя к власти, перерезали множество белых фермеров, а остальные в спешном порядке уехали, республика Зимбабве превратилась в нищенскую страну с голодающим, но исключительно коренным населением. В ЮАР белые остались, в том числе менеджеры среднего и высшего звена, и в стране сохранился приличный уровень жизни. До сих пор это богатейшая страна Африки, и не только благодаря природным ресурсам (здесь всегда добывали золото, уран и алмазы). При этом здесь высок уровень безработицы, в том числе и скрытой, когда создаются совершенно необязательные рабочие места — лишь бы человек был при деле. Например, работник приставляется к парковочным автоматам, которые прекрасно функционируют сами по себе. Нищие соседи создают Южной Африке большие проблемы — нелегальные мигранты, которых от 3 до 5 миллионов, соглашаются на любую работу, они живут в жутких трущобах, полностью лишены социальных благ и вынужденно идут на преступления. В 2008 году в Йоханнесбурге и Дурбане даже состоялись народные возмущения, мигрантов избивали и убивали, усмирить бунтующих удалось лишь с помощью армии. Низшие слои населения подвержены столь знакомому нам пороку — пьянству, именно они создают криминальную среду. На бензоколонках дети часто просят милостыню, но когда в богатом поселке недалеко от Дурбана пьяный и вонючий белый бомж выпрашивал деньги на опохмелку, я категорически запретила мужу ему подавать — не имеет права белый человек в этой стране так опускаться! «Несите бремя белых»! Буду не политкорректна. Разница между белыми и черными хорошо ощущается в их отношении к работе. Негры в большинстве своем работают «от и до», не заботясь о результате, для них работа — это средство существования, не более того. Белые работают добросовестно, выкладываясь и вкладывая в дело душу. Очевидно, это заложено в культуре того или иного народа. Мы это наглядно почувствовали в Парке Крюгера: рейнджер-зулус просто выполнял свою работу, рейнджер-белый подстраивался под наших фотографов, старался так остановить джип, чтобы было удобно снимать, и даже освоил некоторые русские слова, например, «чуть-чуть». В ЮАР живет чуть более 50 миллионов человек, четверть из них является носителями ВИЧ (в основном чернокожие), поэтому средняя продолжительность жизни невысока — 49 лет. Коренное население в основном относится к народам банту (зулусы, коса, свази и некоторые другие). Господствующей религии в стране нет, большая часть населения — протестанты различных направлений, есть также католики, мусульмане, индуисты, иудеи и даже православные христиане. Много также сторонников традиционных верований, что бывает весьма выгодно. Нынешний президент ЮАР Зума — зулус и, согласно традиции, у него много жен (в данном случае восемь). Впрочем, племена банту можно назвать коренным населением только с некоторой натяжкой: они пришли на территорию Южной Африки лишь в VI веке, оттеснив на юг, на Капский полуостров, истинных аборигенов — готтентотов и бушменов (сейчас их называют народом сан). Бушмены — древнейший народ на земле, они относятся к южноафриканской расе, отличной от негроидной, им не менее 60000 лет, вероятно, именно так выглядели первые сапиенсы — люди нашего вида (сразу скажу: бушменов мы видели только в кино). Кстати, именно в Южной Африке примерно 80 тысяч лет назад наши предки создали первые высокоразвитые культуры (пещера Бломбос Кейв на Капском полуострове и некоторые другие места раскопок). Первые белые поселенцы были голландцами, затем пришли англичане; и те и другие завозили сюда кули, рабочих для тяжелых работ, фактически полурабов: голландцы — малайцев из нынешней Индонезии, тогда Нидерландской Ост-Индии, англичане — индусов. Их потомки продолжают жить здесь, в основном на восточном побережье. Сейчас ЮАР по предложению архиепископа Туту часто называют «Радужной страной»; имеется в виду, что это многонациональное и поликультурное общество, которое стремится мирно преодолеть оставшиеся после апартеида противоречия. Официальных языков в ЮАР целых 11, но наиболее распространены английский и африкаанс (язык буров на основе голландского), на них написаны все вывески и указатели. Английский здесь весьма своеобразный, много местных слов и выражений. Так как наша группа состояла в основном из дайверов, то наш маршрут пролегал в по восточному побережью, нас больше всего интересовали местные заповедники и дайвинг, а из городов — только те, что встречались на нашем пути. Поэтому в стороне остались и официальная столица Претория, город чиновников и большого бизнеса, и город миллионеров Сан-Сити. От Парка Крюгера — первой точки нашего маршрута — мы поехали на юг, в Содвану, а потом — в Дурбан, вернее, в дайверский поселок Ункамасс под Дурбаном. Далее на нашем пути был город Порт-Элизабет, а закончилось наше путешествие в Кейптауне. Всего мы проехали по Южной Африке почти 4000 километров. Дороги здесь удивительно ухожены, водители вежливы и доброжелательны. Впрочем, это относится не только к водителям — на улице встречные тебе улыбаются, а если ты кого-нибудь нечаянно толкнешь или заденешь локтем, то тут же перед тобой извиняются. Мы это в полной мере оценили, вернувшись домой — в аэропорту Шереметьево молодые люди атлетического вида вырвали у меня из рук тележку для багажа, отшвырнув меня в сторону, а мужа уже перед зданием аэропорта чуть не задавили и тут же обругали матом. Так что криминальная статистика вызывает у меня большие сомнения — не встречала я тут злобных лиц, а проявления агрессии со стороны местных обитателей случились только дважды: в Дурбане в Парке птиц мартышки верветки пытались отобрать у киевлянки Ольги сумочку, а в Кейптауне нашего турлидера Игоря чуть не клюнул пингвин (но тот нарушил его личное пространство). Южная Африка — удивительно красивая страна. Конечно, вести машину было порою утомительно (за рулем нашего минивэна сидел мой муж), некоторые перегоны были очень длинны, но какие виды нам открывались! Горы на горизонте, поля сменялись лесами, вдоль дороги во многих местах высажены деревья — то эвкалипты, то строевые ели. Иногда приходилось объезжать коров, но дикие животные, по счастью, наш путь не пересекали, хотя во многих местах скорость ограничена именно из-за них. На обочине местные продавали ананасы, маленькие, но сочные и сладкие. Порою хотелось остановиться, чтобы насладиться изумительным пейзажем, но нас поджимало время. Так что таких «видовых» остановок было немного, но каждая запомнилась надолго. Например, на подъезде к Кейптауну мы пересекли реку Цицикама, которая течет в самом глубоком в Южной Африке каньоне. Там же, в Национальном парке Цицикама, мы любовались потрясающим закатом. Негритянские женщины в большинстве своем красивы, с совершенно прямой спиной и изящной походкой, как будто до сих пор носят тяжести на голове. Молодые девушки стройны, с возрастом они быстро полнеют, но полноты своей не стесняются, никакой диеты не придерживаются и продолжают есть от души. Весьма «фигуристые» женщины носят обтягивающие одежды ярких насыщенных цветов, идеально гармонирующих с темной кожей. Судя по всему, они, счастливицы, не знают, что такое комплексы. При этом они усиленно ухаживают за собой — в Дурбане, например, косметических салонов чуть ли не больше, чем в центре Москвы. Прически очень сложны и затейливы; наши девушки как-то раз не выдержали и спросили одну такую красавицу, как она укладывает волосы. Не долго думая, та просто подняла руку и… сняла парик, под ним оказалась выбритая голова (дело происходило в дамском туалете). Носить в такую жару парик — дорогого стоит, вот что значит желание быть красивой! Дурбан находится на берегу Индийского Океана. Это довольно интересный город, где почти не встретишь белых людей, кроме туристов, зато среди его жителей много этнических индусов, которые сохранили свою культуру. Когда-то (если точнее, в 1893 году) сюда приехал жить и работать молодой юрист, получивший образование в Англии — это был Махатма Ганди, который именно здесь развил свою концепцию ненасильственного сопротивления и применил ее на практике в борьбе за права местных индусов; когда через восемнадцать лет он отправился на родину, уже как прославленный гуру, британские власти вздохнули с облегчением. Центр Дурбана — абсолютно современный, с красивым зданием ратуши и высотными домами, горожане хорошо одеты и спешат куда-то по своим делам, зато в пригороде можно увидеть такие лачуги, которые страшно даже назвать жилищем. На торговой площади — базар, на котором можно купить все что угодно; тут же выступают местные мимы под прекрасный джаз, тоже местный. Кстати, на выезде из Дурбана мы даже попали в пробку — не частое в ЮАР явление. Дурбан считается самым «курортным» городом ЮАР, он славится своими пляжами. Надо сказать, что пляжный отдых по-южноафрикански приводит меня в некое изумление. Дело в том, что берега Южной Африки омываются океанами, а не внутренними морями, и волнение здесь никогда не стихает. Войти в воду можно обычно лишь по колено, дальше волны собьют вас с ног, мало в каких закрытых бухтах удается поплавать. В Дурбане и его окрестностях немало купальщиков и серферов стало жертвами акул, но как отважные пловцы преодолевают огромные волны, разбивающиеся о берег, для меня загадка, правда, зато акулам ничто не стоит подплыть к самому пляжу. В Дурбане пляжи песчаные и вода Индийского океана летом хорошо прогревается (в этом январе ее температура была 24-25 градусов), но чем южнее, тем она холоднее. Там, где берега скалистые, бурное море и разбивающиеся о каменные громады валы представляет собой изумительное зрелище, но войти в воду, на мой взгляд, здесь может только самоубийца. Такую грозную картину мы застали на окраине города Порт-Элизабет; там есть и городской пляж, не столь страшный на вид, хотя акулы изредка разбойничают и здесь. Порт-Элизабет — это в первую очередь порт. Назван он англичанами в честь королевы Елизаветы (конечно, Первой), но в центре стоит памятник почему-то королеве Виктории. Когда-то здесь росло «почтовое дерево», которое служило почтовым ящиком для моряков, но сейчас этой реликвии прошлого уже нет. В путеводителях написано про бурную ночную жизнь Порта Элизабет, не берусь судить, мы даже днем в выходной день не нашли ничего более-менее интересного, все было закрыто. Мне город показался откровенно скучным — но это, конечно, исключительно мое впечатление. Зато Кейптаун – это город, в котором хочется жизнь. Я прочитала в интервью одного нашего соотечественника, которого судьба забросила играть в профессиональный футбол в Южную Африку, что это почти европейский город и особую изюминку ему придают пляжи, где можно общаться с пингвинами. Чтобы закончить тему пляжей, скажу, что люди здесь активно купаются в море, несмотря на холодную воду; обычно они не выходят за пределы огороженных крупными валунами естественных бассейнов у самого берега. Так отдыхает большинство горожан, но есть особо престижные песчаные пляжи, на которых можно встретить звезд Голливуда (так утверждают гиды). Не понимаю этих звезд — там такие же волны и такая же холодная вода, гораздо приятнее, по-моему, плавать в компании пингвинов и котиков. На самом деле Кейптаун, конечно, не европейский город, но здесь действительно живет много белых. Определить расовую принадлежность других горожан разной степени смуглости крайне сложно — это «капские цветные», невероятная смесь разных рас и культур, потомки белых, готтентотов и малайцев. Мы жили в богатом белом пригороде Фиш Хук; частные дома здесь поднимаются амфитеатром над бухтой, и ко многим из них во втором и третьем ярусах с набережной подходят то ли лифты, то ли фуникулеры. Этот район — мечта Горбачева, здесь нигде нельзя купить ничего спиртного, даже пива. И это при том, что именно на Капском полуострове растет виноград, из которого делают лучшие южноафриканские вина. Центр Кейптауна — это Вотерфронт, тут и порт, и набережная Виктории и Альфреда (названная так в честь королевы Виктории и ее второго сына), рай для любителей шопинга и поклонников искусств. Здесь можно подняться на колесо обозрения, чтобы посмотреть город сверху. Рядом — крупнейший в южном полушарии океанариум «Два океана». Здесь же остановка туристического автобуса, на котором можно совершить обзорную экскурсию по городу, посмотреть первый форт на этом месте — Замок Доброй Надежды – и городские кварталы. От нижней смотровой площадки у Столовой Горы, где останавливается автобус, на ее вершину можно подняться на фуникулере. Вид на город оттуда просто фантастический. Особую прелесть Кейптауну, по-моему, придает то, что он буквально пронизан зеленью, разбит на части горами, и люди здесь живут в тесном соседстве и взаимодействии с природой, дикими пингвинами, котиками и обезьянами. На Вотерфронте так же находится Мемориальный госпиталь имени Кристиана Барнарда. Кристиан Барнард — это человек, по праву заслуживший место в истории. Кого мы знаем из знаменитых южноафриканцев, ну, конечно, кроме Нельсона Манделы? Пожалуй, двух спортсменов, слава которых имеет скандальный оттенок: бегунью Семеня, чье гендерная принадлежность вызывает сомнение, да параолимпийца-триумфатора Оскара Писториуса, который убил свою подругу. И еще пловчиху Шарлен Уиттсток, ставшую княгиней Монако. В отличие от них, Кристиан Барнард (1922 – 2001) очень много сделал для всего человечества: он первый успешно совершил пересадку сердца от человека к человеку. Это произошло в 1967 году. И еще он был спортсменом-серфером, известным плейбоем, у которого был роман с Джиной Лолобриджидой, борцом с апартеидом, а также писателем. Его книга «Нежелательные элементы» была издана и у нас; я ее читала, на мой вкус, там чересчур много политики, но что касается медицины — интересно и точно. Сейчас операционная, в которой была произведена первая трансплантация сердца, превращена в музей, с восковыми фигурами врачей и медсестер. Нет ничего удивительного в том, что это событие произошло в «какой-то Африке». ЮАР дала миру четырех ученых-лауреатов Нобелевской премии, в том числе эпидемиолога Макса Тейлора, создателя вакцины от желтой лихорадки, и основателя компьютерной томографии Аллана Кормака. Мало кто знает, что в свое время в ЮАР было разработано и создано ядерное оружие, но под давлением мировой общественности республика от него отказалась. В Кейптауне и его окрестностях сосредоточено несколько университетов, а школьное образование обязательное и бесплатное. Надо сказать, что жители Кейптауна, будь то глава чернокожего семейства на пляже или милая пожилая женщина «цветного вида», объяснявшая нам дорогу до сувенирной лавочки, – все они, по моим наблюдениям, отличаются особым выражением лица. Как будто у них в глазах отражается интеллект. То ли уровень образования сказывается, то ли климат здесь такой… Вообще-то жарко здесь не бывает, в Кейптауне почти всегда свирепствуют ветра — все-таки здесь сходятся два океана. Продувает насквозь, недаром самая дорогая земля в городе — там, где ветра нет. Но, вспоминая о Кейпе, я почему-то ощущаю тепло… При подготовке этой статьи мне пришлось прочитать кое-какие «страшилки» о Южной Африке. Общее у них, очевидно, одно: авторы их там не бывали. Я же всегда предпочитаю верить своим собственным глазам и ушам. А они говорят мне, что это прекрасная страна.